«Резал скальпелем, а потом — кухонным ножом»: история военного медика, который спас бойца под завалами в Гуляйполе
16:02 4 мая, 2025
Сегодня мы рассказываем о человеке, которого без преувеличения можно назвать Героем. Его героизм — это не громкие слова, а тихая, но решительная борьба за жизнь под обстрелами. Это — история военного хирурга Алексея Носулька, который выполнил одну из самых опасных операций не в стерильной операционной, а в темном узком лазе под бетонными плитами разрушенного здания.
До полномасштабного вторжения Алексей работал гражданским врачом в Центре термической травмы и реконструктивной хирургии в Днепре, имел специализацию комбустиолога — лечил тяжелые ожоги. С 2014 года проходил военную службу в резерве, а 25 февраля 2022 года, как только подготовил родную больницу к приему пострадавших, мобилизовался в ряды Вооруженных Сил Украины.
После службы в Военно-медицинском клиническом центре Восточного региона Алексей попал в передовую хирургическую группу на Запорожском направлении. Его первая ротация началась в январе 2023 года неподалеку Гуляйполя. И хотя сначала боевые действия носили позиционный характер, опыт, который получила медицинская группа, стал бесценным. Уже 4 июня, когда началось активное контрнаступление, они приняли более 150 раненых за первые 24 часа. Работа продолжалась почти без сна и отдыха — трое суток непрерывной хирургии под обстрелами.
Но, возможно, самое сложное испытание ждало Алексея летом 2024 года. В результате авиаудара по Гуляйполю обвалилось здание, под завалами оказались военнослужащие. Один боец оставался живым, но его ноги были зажаты бетонным перекрытием. Единственный шанс спасти ему жизнь — срочная ампутация на месте. Лежа под обломками, в ограниченном пространстве, Алексей провел чрезвычайную операцию. Один скальпель за другим ломались, и в конце концов он завершал ампутацию обычным кухонным ножом.
«Летом 2024-го года я был на ротации старшим сводного медицинского отряда. Сложилась такая ситуация, что в результате бомбового удара одно из зданий в городе Гуляйполе обвалилось, похоронив под собой военнослужащих. Одного из них долго не могли достать, он был глубоко под завалами и его собратьям пришлось копать под обломками специальный лаз, чтобы приблизиться к этому парню. Достать его не было возможности, поскольку голени были привалены многотонным бетонным перекрытием.
Ребята несколько часов пытался этого пострадавшего каким-то образом высвободить, но не удавалось. Начальник медицинской службы бригады пришел к выводу, что единственный способ спасти жизнь — это осуществить ампутацией нижних конечностей прямо там, под завалом.
Когда я приехал на место, то увидел узкий ход между бетонными плитами, которые держались на автомобильном домкрате. Возле раненого мог разместиться только один человек, работать можно было только лежа. Сначала к раненому залез бригадный анестезиолог. Он обеспечил проходимость дыхательных путей, поставив назофарингиальную трубку, нашел какой-то сосуд и начал капать физраствор и вводить обезболивающие средства. Тогда выполз, освободил место мне. И я уже с несколькими скальпелями и турникетами пополз под завалы к этому пострадавшему. Он лежал на боку, и единственным способом ампутировать ноги было резать коленные суставы. Правую ногу ампутировал без особых сложностей, а левая была частично погребена под обломками щебня и бетона. Пришлось руками выкапывать нишу — завел туда турникет, начал через коленный сустав отсекать конечность. Действие наркоза начало ослабевать, и мне в нишу сбросили шприц с препаратом. Скальпеля все попереламывались, и через ту же нишу я получил обычный кухонный нож, которым я продолжал эту ампутацию. С огромным трудом мне таки удалось ампутировать вторую ногу. После чего нас с пострадавшим вытащили из этой норы.
Пока я все это делал, на нас медленно сдвигались обломки. Ведь руины все время вибрировали от «выходов» и «прилетов» близкого артобстрела. Опасность усиливала угроза атаки вражеских дронов. Даже один взрыв в руинах мог вызвать обвал, который оставил бы нас обоих в той норе навечно. Потом я узнал, что руководство бригады стянуло к завалу все средства РЭБ, которые смогли привлечь. Благодаря этому над нами был надежный купол, через который не могли пробиться вражеские ФПВ-дроны.
После этого меня несколько раз спрашивали — было ли страшно, были ли сомнения, лезть в ту нору или нет? Ведь действительно был шанс, что под весом четырехэтажного дома перекрытие сложится и нас обоих раздавит. Видимо мой ответ в том, что не зря мы кроме врачебных костюмов носим еще и погоны. Иногда надо преодолеть страх, сделать шаг вперед, не просто как врач, а как боевой офицер. Но мой страх — это ничто по сравнению с тем всем, что пережил сам пациент. Он был в сознании в течение 6 часов, пока его пытались достать побратимы. С их слов, он очень страдал и в конце просил сбросить ему пистолет и уходить оттуда. Меня весь этот ужас настиг через несколько часов, когда отпустил адреналин.
Парня мы эвакуировали в бригадный стабилизационный пункт, где сделали противошоковые мероприятия и провели конверсию турникетов. Но главное — максимально очистили, помыли раны. Мы оба были полностью покрыты пылью и грязью. А потом мы переместили пациента в наше ПХО. Уже там из «формы 100» я узнал его имя. Я его не буду называть из соображений медицинской этики. Знаю, что он выжил, прошел через несколько тяжелых операций. Сейчас он после длительной реабилитации парень ходит на протезах.
Меня это мотивирует работать дальше. Однако не уверен, что эта история сможет повлиять на других медиков. Ведь она о том, что служба военного врача — это совсем не всегда теплая стерильная операционная и нормальные безопасные условия. Но у меня подрастает маленький сын. И понимаю, что все то, что делаю, что мы все здесь делаем — это ради него и других детей. Чтобы война не перешла в наследство их поколению. Но также понимаю, как за меня переживает моя жена. Мой младший брат — он тоже служит, — рассказал медик.
Пациента, который провел шесть часов в сознании под завалами, эвакуировали. Сегодня он жив, прошел реабилитацию и ходит на протезах. А для хирурга эта история — доказательство того, что его служба имеет смысл, и мотивация продолжать.
Несмотря на ощутимую усталость и вызовы, Алексей не теряет веры в победу. Он считает, что только полная мобилизация всех ресурсов государства — от оборонной промышленности до массовой военной подготовки населения — способна дать Украине преимущество. Потому что война, по его убеждению, не должна оставить равнодушных.
— Мы не должны передать эту войну в наследство нашим детям. Мы должны завершить ее здесь и сейчас, — говорит военный врач.
